Сегодня: 22.12.2024
RU / EN
Последнее обновление: 30.10.2024
Главная страница → Все номера журнала → Том 12, номер 2 (2020) → Полный текст статьи

Расстройства аутистического спектра: современное состояние проблемы (обзор)

Е.Д. Божкова, О.В. Баландина, А.А. Коновалов

Ключевые слова: расстройства аутистического спектра; аутизм; скрининг аутизма; факторы риска развития аутизма; эпи­демио­логия аутизма.

Возникновение расстройств аутистического спектра (РАС) связывают с нарушением развития мозга. Для пациентов с РАС характерны трудности в области социального взаимодействия и коммуникации.

В обзоре рассмотрены современные аспекты эпидемиологии аутистических расстройств, способы их диагностики и коррекции, а также факторы риска развития заболевания. Многочисленные исследования подтверждают, что своевременное выявление аутистических расстройств и включение ребенка в программы ранней помощи могут служить основой эффективной реабилитации и улучшают прогноз социализации. Высокая распространенность РАС требует активизации деятельности в области разработок скрининговых методик, создания научно обоснованной и нормативно утвержденной системы маршрутизации данной категории пациентов, а также повсеместного внедрения программ помощи детям с этой патологией и их родителям.


Введение

Аутизм определяется как расстройство, возникающее вследствие нарушения развития головного мозга и характеризующееся выраженным и всесторонним дефицитом социального взаимодействия и общения, а также ограниченными интересами и повторяющимися стереотипными действиями. Диагноз «аутизм» подтверждается в раннем детстве на основании выявления симптомов, проявляющихся в течение первых трех лет жизни [1–6].

Ранний детский аутизм долгое время в классификаторах МКБ-10 (Международная классификация болезней 10-го пересмотра) и DSM–IV (Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders) относился к группе нарушений психологического развития, довольно разнообразной по составу. В 2013 г. концепция аутизма изменилась. В DSM-V появился термин «расстройства аутистического спектра» (РАС), включающий аутизм (синдром Каннера), синдром Аспергера, детское дезинтегративное расстройство и неспецифическое первазивное нарушение развития [7].

На 67-й сессии Всемирной ассамблеи здравоохранения (2014) была принята резолюция «Комп­лексные и согласованные усилия по ведению расстройств аутистического спектра», в которой указывается на необходимость детального изучения аутизма как важной социальной проблемы глобального масштаба [8].

По данным организации Autism Speaks (2017), в мире насчитывается более 70 млн. человек с аутизмом, при этом у мальчиков РАС диагностируется почти в пять раза чаще, чем у девочек [9].

Расстройство аутистического спектра является нейробиологическим заболеванием, симптомы которого сохраняются и меняются на протяжении всей жизни. Методики терапии для детей младшего возраста нацелены на коррекцию нервно-психического развития, в то время как у подростков эти методики направлены на поддержание порядка в жизненном пространстве и достижение самостоятельности. По мере взросления характер помощи все более смещается в сторону социализации, активного общения и достижения независимости, в том числе за счет получения высшего образования и поиска работы [10]. Большинство исследований подтверждают, что в помощи нуждаются не только пациенты с РАС, но и их родители и ближайшее окружение [11].

Все это обусловливает создание научно обоснованной и нормативно утвержденной системы маршрутизации данной категории пациентов. Установлено, что при своевременном оказании помощи больным РАС около 70% могут обучаться в общеобразовательных учреждениях [12].

Цель настоящего обзора — обобщение современных представлений о расстройствах аутистического спектра по данным передового зарубежного и отечественного опыта.

Эпидемиология расстройств аутистического спектра

Увеличение распространенности аутизма с 60-х до 90-х гг. XX в. — с 4 до 40 на 10 000 детей [1, 13, 14] привлекло внимание исследователей всего мира. Существует мнение, что такое резкое увеличение не связано с истинным возрастанием числа случаев этого заболевания [15, 16]. Так, например, датские ученые показали, что высокая распространенность РАС у детей, родившихся с 1980 по 1991 г., очевидно обусловлена расширением диагностических критериев и совершенствованием средств диагностики [16].

Эпидемиологические исследования показывают, что распространенность РАС возрастает во всем мире. По оценкам ВОЗ, в настоящее время примерно один из 160 детей страдает этим заболеванием [17].

Определение распространенности РАС является более сложным, чем расстройств с четкими биологическими маркерами. Симптомы различаются по степени тяжести и могут проявляться у детей с разной выраженностью когнитивных нарушений [18–20].

Интересные результаты получены при исследовании соотношения мужчин и женщин с РАС. Так в работе R. Loomes и соавт. [21] при скрининге и активном выявлении РАС это соотношение составило 3:1. По данным G. Russell и соавт. [22], у детей с уже установленным диагнозом РАС соотношение было почти 5:1. Не исключено, что это связано с разной выраженностью симптомов у мужчин и женщин. Ряд ученых предполагает, что девочки в большей степени склонны к подражанию и имитации социальных действий, в связи с чем имеет место маскировка симптомов аутизма [23].

Число людей, страдающих РАС, стремительно растет [24]. По прогнозам, в 2020 г. этим расстройством в той или иной степени будет страдать каждый 30-й житель планеты, а еще через 5 лет — каждый второй [25].

Серьезные препятствия на пути изучения эпиде­мио­логии РАС возникают из-за различий в классификаторах учета.

Так, в соответствии с МКБ-10 в Республике Беларусь наиболее часто встречаются «детский аутизм» (F84.0) и «атипичный аутизм» (F84.1). С диагнозом «детский аутизм» на учете у психиатра на начало 2015 г. состояло 447 человек (60,53% от общего количества детей с РАС). Диагноз «атипичный аутизм» был установлен 26,51% всей когорты детей с РАС. Дезинтегративное расстройство детского возраста отмечалось в 3,39% случаях; гиперактивное расстройство, сочетающееся с умственной отсталостью и стереотипными движениями, выявлено у 3,03%; синдром Аспергера — у 5,09% [26].

Данные о распространенности аутизма в России пока недостаточно систематизированы, соответствующие исследования начали проводиться лишь несколько лет назад.

Работы зарубежных авторов в настоящее время практически не содержат информации о распространенности различных клинических форм РАС. Последние исследования подобного плана проводились более 10 лет назад. Затем с появлением в DSM-V группы РАС выделять расстройства внутри группы посчитали нецелесообразным [27], поскольку прогноз течения и выбор программ коррекции определяются не формой заболевания, а выраженностью и сочетанием конкретных симптомов [28].

Факторы риска развития расстройств аутистического спектра

В развитии РАС основное значение отводится генетическим факторам. Выявлено, что риск повышается с увеличением степени родства ребенка с членом семьи, страдающим этим заболеванием. Кроме того, он однозначно возрастает у детей, в семьях которых болен первый ребенок [29–31].

Hallmayer с соавт. [1] исследовали близнецов, в паре которых хотя бы один ребенок имел подтвержденный диагноз «расстройство аутистического спектра» или «ранний детский аутизм». В 58% случаев у обоих монозиготных близнецов в паре мужского пола и у 21% — дизиготных выявлен ранний детский аутизм. У близнецов женского пола этот вид аутизма диагностирован для 60% монозиготных пар и для 27% — дизиготных. РАС были более выраженными. Они обнаружены у 77% монозиготных пар близнецов мужского пола и у 31% — дизиготных. Близнецы женского пола имели РАС в 50% случаев у монозиготных пар и в 36% — у дизиготных.

В ряде работ установлено [32–34], что повышенный риск развития РАС ассоциирован с недоношенностью и низкой масса тела новорожденных. Интересно, что соотношение мальчиков и девочек в группе недоношенных детей с РАС составляет 2,1:1, что ниже, чем в общей популяции (4:1) [32].

Не менее значимым показателем является и возраст родителей. Показано, что с каждым 10-летним повышением среднего возраста матерей и отцов вероятность развития аутизма у ребенка повышается на 18 и 21% соответственно [35].

В метаанализе H. Gardener и соавт. [36] сообщается о перинатальных и неонатальных факторах, связанных с риском развития аутизма. К ним относятся неправильное предлежание плода, обвитие пуповины, дистресс-синдром плода, родовые травмы, многоплодная беременность, кровотечение во время беременности, роды в летний период, низкий вес при рождении, малый возраст гестации, врожденные аномалии, низкий показатель по шкале Апгар, проблемы при вскармливании, аспирация мекония, анемия новорожденных, несовместимость по группе крови или резус-фактору и гипербилирубинемия. Достоверно увеличивает риск развития РАС и гестационный диабет [37].

Результаты нескольких исследований показали, что материнская инфекция во время беременности повышает вероятность развития РАС у ребенка. Чаще всего болезнь наблюдается у детей, матери которых во время беременности нуждались в госпитализации в связи с осложнениями имеющейся у них инфекции [38]. Вместе с тем необходимо учитывать вид инфекционного агента, а также длительность и локализацию инфекционного процесса. Установлено, что вирусные инфекции никак не связаны с развитием РАС. Исследователи объясняют это разным ответом иммунной системы матери на вирусную и бактериальную инфекции [39, 40]. Наконец, отмечено, что мочеполовые и кожные инфекции у матерей достоверно увеличивают риск развития аутизма у ребенка [41, 42].

Интерес представляют работы, посвященные исследованию детей, появившихся благодаря современным репродуктивным технологиям [43, 44]. ЭКО и ИКСИ с разной долей вероятности повышают риск развития РАС, хотя не исключено, что в данном случае влияние оказывают не только качество проведенной репродуктивной процедуры (в том числе качество эмбрионов), но и факторы, приведшие к бесплодию родителей [45].

До сих пор ведутся споры о взаимосвязи вакцинации и РАС. Некоторые авторы считают, что вакцинация как фактор, увеличивающий нагрузку на иммунную систему организма, может способствовать развитию заболевания. В числе других причин называется наличие в ряде вакцин ртутьсодержащих консервантов [46]. Однако многочисленные исследования не обнаружили доказательств в пользу более высокого риска развития РАС у вакцинированных детей [47–50]. Более того, есть работы, свидетельствующие о защитном эффекте вакцин. Например, у детей, привитых против паротита, кори и краснухи, отмечено незначительное снижение риска развития РАС [51].

В некоторых исследованиях сообщается о потенциальном влиянии токсических веществ окружающей среды (пестицидов, тяжелых металлов, некоторых строительных материалов, растворителей и других) на развитие аутизма [52–54]. Установлена их дозозависимая связь в перинатальном и раннем неонатальном периодах [55, 56]. Факторы среды могут действовать синергически или параллельно с генетическими факторами в критические периоды развития нервной системы [57].

Последние работы по этиологии РАС посвящены механизмам развития симптомов этого состояния [58, 59]. Нейрофизиологические исследования свидетельствуют о нарушении функции зеркальных нейронов [60], строения мозжечка и нейромедиаторных связей в его области [61], синаптических связей, а также дифференциации нейронов различных областей головного мозга [62]. Понимание механизмов развития РАС позволит объяснить коморбидность аутистических расстройств и других заболеваний (эпилепсии, псориаза, аутоиммунных) [63, 64].

Организация помощи детям с расстройствами аутистического спектра за рубежом

В США до 1970-х гг. помощь детям с РАС зачастую ограничивалась помещением их в специализированные учреждения закрытого типа и поддержкой в пределах семьи. Затем в разных штатах стали создаваться специальные программы: например, «Программа лечения и обучения детей с аутизмом и другими недостатками общения» в Северной Каролине. В 70–80-е гг. были разработаны поведенческие методы, ориентированные на естественный подход к обучению: «Метод обучения опорным навыкам» и «Метод случайного обучения», которые доказали свою эффективность [65].

В 1981 г. была предложена так называемая Ден­верская модель ранней помощи (Early Start Denver Model, ESDM), которая представляет собой комплексный подход, направленный на коррекцию аутизма у детей в возрасте 12–48 мес. Она учитывает естественные периоды развития детей и сроки проявления РАС. В ней определены целевые навыки для конкретного возрастного периода и предложен набор коррекционных педагогических процедур. Обучение может реализовываться специалистами и/или родителями в группах, а также через индивидуальные сеансы терапии [66, 67].

Организация системы ранней помощи различается в разных штатах США, но в любом случае семья прикрепляется к координатору, который предоставляет информацию об услугах, доступных в районе ее проживания. Дети с РАС до трех лет занимаются дома под руководством родителей или специалистов, что называется «обучением в естественной среде» [68]. В три года ребенок переходит в систему образования с составлением индивидуального плана обучения [69].

Эффективность Денверской модели подтверждена рядом работ. G. Dawson и соавт. [70, 71] провели рандомизированное исследование с участием 48 детей с РАС в возрасте 18–30 мес. У детей группы ESDM наблюдалось значительное улучшение когнитивных и речевых способностей (увеличение IQ на 17 пунктов по сравнению с 7 пунктами в группе сравнения), адаптивного поведения и снижение симптомов аутизма. У 7 (30%) детей в группе ESDM диагноз изменился с аутистического расстройства на неуточненное расстройство развития. В группе сравнения это произошло только у 1 ребенка (5%). Пациенты, прошедшие интенсивную программу реабилитации ESDM, продемонстрировали более выраженное улучшение социального взаимодействия, социальной коммуникации и символической игры с участием родителей [70]. Через 1 и 2 года от начала терапии регистрировали ЭЭГ при просмотре фотографий женских лиц и игрушек в случайном порядке на экране монитора. Дети из группы ESDM лучше реагировали на социальную информацию по сравнению с детьми в группе стандартных программ коррекции [71].

У китайских детей, прошедшие 26-недельный курс ESDM в формате регулярных тренировочных сессий, изменилась функциональная активность коры головного мозга, что приблизило их к типично развивающимся сверстникам. У их родителей было отмечено снижение уровня стресса, в то время как в группе сравнения наблюдалась противоположная тенденция [72].

Исследования ученых из Нидерландов подтверждают важность раннего скрининга, диагностики и немедленного направления детей младшего возраста с РАС на научно-обоснованные программы коррекции. Доказано, что выявленные посредством скрининга в раннем возрасте (до 2 лет) симптомы аутизма позволяют поставить диагноз, стабильность которого сохраняется до 91% случаев на протяжении последующего наблюдения [73].

В Великобритании действует программа EarlyBird («Ранняя пташка»), разработанная Национальным обществом аутизма в 1997 г. для помощи родителям детей-дошкольников с РАС. Родители работают над изменением собственной речевой коммуникации, анализируют поведение ребенка, инициируют зрительный контакт. Помощь по программе получили более чем 27 000 семей в 14 странах мира. Была доказана ее эффективность в отношении родителей или опекунов пациентов с РАС [74].

Система оказания помощи в Израиле (ALUT) строится на основании психолого-педагогической реабилитации с учетом потребностей ребенка и его семьи. Коррекционный сервис для детей до трех лет в группе включает групповые занятия по 14 ч в неделю с логопедом, дефектологом, психологом; а также тренинги для родителей. Программы помощи координируются мультидисциплинарной командой специалистов и охватывают речевые, коммуникативные, познавательные и моторные навыки. Родители вместе с командой специалистов определяют проблемы ребенка и основные терапевтические цели [75].

Помимо программ скрининга и ранней помощи в странах Европы пристальное внимание уделяется инклюзивному среднему и высшему образованию [76]. Так, в 2003 г. в Ирландии был создан Национальный центр специального обучения (National Council For Special Education, NCSE), предусматривающий 12-ступенчатую систему образования детей-инвалидов [77]. В Финляндии также все большее внимание уделяется образованию лиц с РАС [78].

Таким образом, мировая практика помощи детям с РАС осуществляется прежде всего посредством ранних форм диагностики, коррекционной помощи и социализации.

Организация помощи детям с расстройствами аутистического спектра в России

Одним из основных направлений государственной политики в области здоровья детей и подростков является снижение числа инвалидов вследствие психических заболеваний [79].

Согласно данным Министерства здравоохранения Российской Федерации, в 2015 г. количество больных с РАС в возрасте до 18 лет составляло около 17 700, в 2016 г. — более 22 000 человек. То есть коэффициент людей с аутизмом на 2016 г. был равен 150 на 10 000 населения, что делает Россию четвертой страной в мире по распространенности РАС [80].

До недавнего времени статистики по аутизму среди взрослого населения не существовало, так как по достижении 18 лет диагноз изменялся на шизофрению или умственную отсталость. Только в письме Минздрава РФ от 04.10.2017 №17-1/10/1-6371 было определено, что возраст не является основанием для пересмотра диагноза.

В 2015 г. Фондом поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, и органами исполнительной власти был запущен пилотный проект по оказанию комплексной медико-социальной и психолого-педагогической помощи детям с РАС, реализующий положения «Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012–2017 годы». В регионах-участниках (Воронежской, Новосибирской областях и Красноярском крае) были созданы специализированные консультативно-диагностические центры, проведены обучающие семинары среди врачей амбулаторной сети, разработаны межведомственные планы по комплексной помощи детям с РАС. По итогам проекта Московский государственный психолого-педагогический университет подготовил методические рекомендации и образцы типовых нормативных документов [81, 82].

Скрининг заболеваний аутистического спектра проводили с помощью методик мониторинга РАС разной степени стандартизации. Самая распространенная из них — скрининговый тест на аутизм для детей раннего возраста M-CHAT, широко применяемый в мировой практике (в Великобритании, США и других странах, включая Испанию, Южную Корею, Турцию и страны Юго-Восточной Азии) [83–85]. Методика М-СНАТ имеет чувствительность 0,87 и специфичность 0,99, т.е. отрицательный результат означает отсутствие РАС с вероятностью 99%, а положительный подтвердится у 1–5 из 10 скринположительных детей [86].

В 2015 г. в Новосибирской, Волгоградской и Челябинской областях стартовал пилотный проект по раннему выявлению РАС. Основным инструментом скрининга являлась клинико-психологическая анкета для родителей, разработанная Научным центром психического здоровья. Она предназначена для выявления психических нарушений, в том числе риска развития РАС, у детей раннего возраста (до 2 лет) [87].

За 2015–2016 гг. проанкетирован 74 191 родитель. Возраст детей на момент исследования — 16–24 мес. Группу риска развития РАС составили 7680 детей (10,35%). Часть из них прошли профилактическую консультацию врача-психиатра — 4703 ребенка (61%). У 36 детей (0,5%) группы риска выявлены выраженные клинические нарушения — общие расстройства психологического развития по МКБ-10 (F84.0; F84.1; F84.8) [88].

В настоящее время (с 2019 г.) вышеуказанный скрининг, направленный на выявление психических расстройств, внедрен повсеместно на основании Приказа Министерства здравоохранения РФ от 13.06.2019 г. №396н «О внесении изменений в Порядок проведения профилактических медицинских осмотров несовершеннолетних, утвержденных приказом Министерства здравоохранения РФ от 10.08.2017 г. №514н» и проводится в рамках профилактического медицинского осмотра несовершеннолетних, достигших возраста 2 лет.

В оказании комплексной коррекционной помощи доказали свою эффективность методики, основанные на прикладном анализе поведения — АВА-терапия, тренинги выработки социальных навыков, когнитивно-поведенческая терапия. Показания для выбора тех или иных методов сформулированы в ряде работ как российских, так и зарубежных авторов. Ключевая роль в лечении пациентов с РАС отводится психолого-педагогическим мероприятиям, а не лекарственной терапии [89–93].

В России, в отличие от большинства европейских стран и США, помощь детям с аутизмом находится на этапе становления, зависит от наличия в регионе программ межведомственного взаимодействия.

Серьезные препятствия возникают уже с момента установления диагноза. Нередко пациенты наблюдаются не у психиатра, а у невролога или вообще не обращаются за медицинской помощью, предпочитая занятия с психологами, логопедами.

Отсутствие массовых скринингов и широкой информированности специалистов о современных диагностических критериях, валидизированных диагностических методиках существенно ограничивает возможности отечественного здравоохранения в отношении лиц с аутистическими расстройствами.

Разработанные программы лечения и реабилитации больных не являются достаточно универсальными и проработанными. Проекты по совершенствованию помощи больным с РАС — пилотные.

Официальных документов по вопросу выбора терапии в настоящее время не найдено, за исключением клинических рекомендаций Н.В. Симашковой и Е.В. Макушкина, где перечислены психолого-педагогические методики [89]. Это объясняется гетерогенностью аутистических нарушений, поэтому решение об использовании тех или иных коррекционных методик должен принимать специалист, непосредственно работающий с пациентом.

Нормативное закрепление наиболее эффективных методик обеспечит качество и доступность медико-психологической помощи пациентам с РАС на всем протяжении их жизни.

Заключение

Высокая распространенность расстройств аутистического спектра в мире требует усовершенствования помощи детям с проблемами в развитии. Прежде всего необходимо внедрение на государственном уровне программ скрининга, позволяющих оценить истинные масштабы заболевания, а также риски развития у детей когнитивных и поведенческих нарушений [94, 95]. Многочисленные исследования подтверждают, что медицинская реабилитация должна начинаться на раннем этапе формирования аутистических расстройств, в физиологически благоприятные для ребенка годы (от 2 до 7 лет).

Качество жизни больных РАС и их родственников значительно ниже популяции в целом [96, 97], что объясняется отсутствием комплексного этиопатогенетического лечения и профилактических мероприятий. Существующая фармакологическая терапия основывается на предполагаемых факторах риска развития РАС, что приводит к использованию пациентами различных групп препаратов, эффективность действия которых доказана только в единичных работах [98].

Исследования показывают, что психотропные средства могут смягчить сопутствующие заболеванию симптомы, если интегрированы с психологическим и образовательным воздействием [99, 100].

Пациенты с РАС нуждаются в особом отношении на протяжении всей жизни. В связи с этим необходимо создание и повсеместное внедрение научно обоснованной и нормативно утвержденной системы маршрутизации данной категории пациентов, а также подключение к программам медицинской помощи ресурсов, позволяющих им получать среднее и высшее образование [101].

Вклад авторов: Е.Д. Божкова — подбор материала для исследования, написание разделов статьи «Эпидемиология расстройств аутистического спектра», «Факторы риска развития расстройств аутистического спектра»; О.В. Баландина — подбор материала для исследования, написание разделов статьи «Организация помощи за рубежом», «Организация помощи в России»; А.А. Коновалов — концепция и дизайн исследования, редактирование статьи.

Финансирование исследования. Работа выполнена по плану научной деятельности ПИМУ в рамках приоритетного направления «Современная образовательная среда как фактор риска нарушений здоровья детей и подростков».


Литература

  1. Hallmayer J., Cleveland S., Torres A., Phillips J., Cohen B., Torigoe T., Miller J., Fedele A., Collins J., Smith K., Lotspeich L., Croen L.A., Ozonoff S., Lajonchere C., Grether J.K., Risch N. Genetic heritability and shared environmental factors among twin pairs with autism. Arch Gen Psychiatry 2011; 68(11): 1095–1102, https://doi.org/10.1001/archgenpsychiatry.2011.76.
  2. Elder J.H., Kreider C.M., Brasher S.N., Ansell M. Clinical impact of early diagnosis of autism on the prognosis and parent-child relationships. Psychol Res Behav Manag 2017; 10: 283–292, https://doi.org/10.2147/prbm.s117499.
  3. Volkmar F.R. Editorial: the importance of early intervention. J Autism Dev Disord 2014; 44(12): 2979–2980, https://doi.org/10.1007/s10803-014-2265-9.
  4. Elder J.H., Brasher S., Alexander B. Identifying the barriers to early diagnosis and treatment in underserved individuals with autism spectrum disorders (ASD) and their families: a qualitative study. Issues Ment Health Nurs 2016; 37(6): 412–420, https://doi.org/10.3109/01612840.2016.1153174.
  5. Carter A.S., Messinger D.S., Stone W.L., Celimli S., Nahmias A.S., Yoder P. A randomized controlled trial of Hanen’s ‘More Than Words’ in toddlers with early autism symptoms. J Child Psychol Psychiatry 2011; 52(7): 741–752, https://doi.org/10.1111/j.1469-7610.2011.02395.x.
  6. Landa R.J., Holman K.C., O’Neill A.H., Stuart E.A. Intervention targeting development of socially synchronous engagement in toddlers with autism spectrum disorder: a randomized controlled trial. J Child Psychol Psychiatry 2011; 52(1): 13–21, https://doi.org/10.1111/j.1469-7610.2010.02288.x.
  7. American Psychiatric Association. Diagnostic and statistical manual of mental disorders (DSM-5). American Psychiatric Pub; 2013, https://doi.org/10.1176/appi.books.9780890425596.
  8. Sixty-seventh World Health Assembly. Comprehensive and coordinated efforts for the management of autism spectrum disorders. Geneva; 2014. URL: https://apps.who.int/gb/ebwha/pdf_files/WHA67/A67_17-en.pdf.
  9. Autism Speaks. Autism and health: a special report by Autism Speaks. 2017. URL: https://www.autismspeaks.org/sites/default/ files/2018-09/autism-and-health-report.pdf.
  10. Taylor J.L., Dove D., Veenstra-VanderWeele J., Sathe N.A., McPheeters M.L., Jerome R.N., Warren Z. Interventions for adolescents and young adults with autism spectrum disorders. Rockville (MD): Agency for Healthcare Research and Quality (US); 2012. URL: http://www.ncbi.nlm.nih.gov/books/NBK107275.
  11. Murphy C.M., Wilson C.E., Robertson D.M., Ecker C., Daly E.M., Hammond N., Galanopoulos A., Dud I., Murphy D.G., McAlonan G.M. Autism spectrum disorder in adults: diagnosis, management, and health services development. Neuropsychiatr Dis Treat 2016; 12: 1669–1686, https://doi.org/10.2147/ndt.s65455.
  12. Whitaker A. Special educational needs in England: January 2014. URL: https://assets.publishing.service.gov.uk/ government/uploads/system/uploads/attachment_data/file/ 362704/SFR26-2014_SEN_06102014.pdf.
  13. Baio J., Wiggins L., Christensen D.L., Maenner M.J., Daniels J., Warren Z., Kurzius-Spencer M., Zahorodny W., Robinson Rosenberg C., White T., Durkin M.S., Imm P., Nikolaou L., Yeargin-Allsopp M., Lee L.C., Harrington R., Lopez M., Fitzgerald R.T., Hewitt A., Pettygrove S., Constantino J.N., Vehorn A., Shenouda J., Hall-Lande J., Van Naarden Braun K., Dowling N.F. Prevalence of autism spectrum disorder among children aged 8 years — autism and developmental disabilities monitoring network, 11 sites, United States, 2014. MMWR Surveill Summ 2018; 67(6): 1–23, https://doi.org/10.15585/mmwr.ss6706a1.
  14. Rice C.E., Rosanoff M., Dawson G., Durkin M.S., Croen L.A., Singer A., Yeargin-Allsopp M. Evaluating changes in the prevalence of the autism spectrum disorders (ASDs). Public Health Rev 2012; 34(2): 1–22, https://doi.org/10.1007/bf03391685.
  15. Miller J.S., Bilder D., Farley M., Coon H., Pinborough-Zimmerman J., Jenson W., Rice C.E., Fombonne E., Pingree C.B., Ritvo E., Ritvo R.A., McMahon W.M. Autism spectrum disorder reclassified: a second look at the 1980s Utah/UCLA autism epidemiologic study. J Autism Dev Disord 2013; 43(1): 200–210, https://doi.org/10.1007/s10803-012-1566-0.
  16. Hansen S.N., Schendel D.E., Parner E.T. Explaining the increase in the prevalence of autism spectrum disorders: the proportion attributable to changes in reporting practices. JAMA Pediatr 2015; 169(1): 56–62, https://doi.org/10.1001/jamapediatrics.2014.1893.
  17. World Health Organization. Autism spectrum disorders. 2019. URL: https://www.who.int/news-room/fact- sheets/detail/autism-spectrum-disorders.
  18. Бизюкевич С.В. Оценка степени выраженности рас­стройств аутистического спектра у детей с общими рас­ст­ройствами развития. Смоленский медицинский альманах 2017; 1: 32–36.
  19. Crespi B.J. Autism as a disorder of high intelligence. Front Neurosci 2016; 10: 300, https://doi.org/10.3389/fnins.2016.00300.
  20. Autism and Developmental Disabilities Monitoring Network Surveillance Year 2006 Principal Investigators; Centers for Disease Control and Prevention (CDC). Prevalence of autism spectrum disorders — autism and developmental disabilities monitoring network, United States, 2006. MMWR Surveill Summ 2009; 58(10): 1–20.
  21. Loomes R., Hull L., Mandy W.P.L. What is the male-to-female ratio in autism spectrum disorder? A systematic review and meta-analysis. J Am Acad Child Adolesc Psychiatry 2017; 56(6): 466–474, https://doi.org/10.1016/j.jaac.2017.03.013.
  22. Russell G., Steer C., Golding J. Social and demographic factors that influence the diagnosis of autistic spectrum disorders. Soc Psychiatry Psychiatr Epidemiol 2011; 46(12): 1283–1293, https://doi.org/10.1007/s00127-010-0294-z.
  23. Gould J., Ashton-Smith J. Missed diagnosis or misdiagnosis? Girls and women on the autism spectrum. Good Autism Practice (GAP) 2011; 12(1): 34–41.
  24. Elsabbagh M., Divan G., Koh Y.J., Kim Y.S., Kauchali S., Marcín C., Montiel-Nava C., Patel V., Paula C.S., Wang C., Yasamy M.T., Fombonne E. Global prevalence of autism and other pervasive developmental disorders. Autism Res 2012; 5(3): 160–179, https://doi.org/10.1002/aur.239.
  25. Статистика аутизма в мире. URL: https://doi.org/10.1007/s00127-010-0294-z.
  26. Докукина Т.В., Марчук С.А. Клинико-эпидемио­ло­гические характеристики расстройств аутистического спектра в Республике Беларусь. Вестник Совета молодых ученых и специалистов Челябинской области 2016; 3(2): 51–55.
  27. Kent R.G., Carrington S.J., Le Couteur A., Gould J., Wing L., Maljaars J., Noens I., van Berckelaer-Onnes I., Leekam S.R. Diagnosing autism spectrum disorder: who will get a DSM-5 diagnosis? J Child Psychol Psychiatry 2013; 54(11): 1242–1250, https://doi.org/10.1111/jcpp.12085.
  28. Wiggins L.D., Tian L.H., Levy S.E., Rice C., Lee L.C., Schieve L., Pandey J., Daniels J., Blaskey L., Hepburn S., Landa R., Edmondson-Pretzel R., Thompson W. Homogeneous subgroups of young children with autism improve phenotypic characterization in the study to explore early development. J Autism Dev Disord 2017; 47(11): 3634–3645, https://doi.org/10.1007/s10803-017-3280-4.
  29. Sandin S., Lichtenstein P., Kuja-Halkola R., Larsson H., Hultman C.M., Reichenberg A. The familial risk of autism. JAMA 2014; 311(17): 1770–1777, https://doi.org/10.1001/jama.2014.4144.
  30. Muhle R., Trentacoste S.V., Rapin I. The genetics of autism. Pediatrics 2004; 113(5): e472–e486, https://doi.org/10.1542/peds.113.5.e472.
  31. Robinson E.B., Lichtenstein P., Anckarsäter H., Happé F., Ronald A. Examining and interpreting the female protective effect against autistic behavior. Proc Natl Acad Sci U S A 2013; 110(13): 5258–5262, https://doi.org/10.1073/pnas.1211070110.
  32. Schendel D., Bhasin T.K. Birth weight and gestational age characteristics of children with autism, including a comparison with other developmental disabilities. Pediatrics 2008; 121(6): 1155–1164, https://doi.org/10.1542/peds.2007-1049.
  33. Заваденко Н.Н., Давыдова Л.А. Недоношенность и низ­кая масса тела при рождении как факторы риска на­рушений нервно-психического развития у детей. Рос­сийский вестник перинатологии и педиатрии 2018; 63(4): 43–51, https://doi.org/10.21508/1027-4065-2018-63-4-43-51.
  34. Lampi K.M., Lehtonen L., Tran P.L., Suominen A., Lehti V., Banerjee P.N., Gissler M., Brown A.S., Sourander A. Risk of autism spectrum disorders in low birth weight and small for gestational age infants. J Pediatr 2012; 161: 830–836, https://doi.org/10.1016/j.jpeds.2012.04.058.
  35. Wu S., Wu F., Ding Y., Hou J., Bi J., Zhang Z. Advanced parental age and autism risk in children: a systematic review and meta-analysis. Acta Psychiatr Scand 2017; 135(1): 29–41, https://doi.org/10.1111/acps.12666.
  36. Gardener H., Spiegelman D., Buka S.L. Perinatal and neonatal risk factors for autism: a comprehensive meta-analysis. Pediatrics 2011; 128(2): 344–355, https://doi.org/10.1542/peds.2010-1036.
  37. Xu G., Jing J., Bowers K., Liu B., Bao W. Maternal diabetes and the risk of autism spectrum disorders in the offspring: a systematic review and meta-analysis. J Autism Dev Disord 2014; 44(4): 766–775, https://doi.org/10.1007/s10803-013-1928-2.
  38. Hsiao E.Y., Patterson P.H. Placental regulation of maternal-fetal interactions and brain development. Dev Neurobiol 2012; 72(10): 1317–1326, https://doi.org/10.1002/dneu.22045.
  39. Aoshi T., Koyama S., Kobiyama K., Akira S., Ishii K.J. Innate and adaptive immune responses to viral infection and vaccination. Curr Opin Virol 2011; 1(4): 226–232, https://doi.org/10.1016/j.coviro.2011.07.002.
  40. Brown A.S. Epidemiologic studies of exposure to prenatal infection and risk of schizophrenia and autism. Dev Neurobiol 2012; 72(10): 1272–1276, https://doi.org/10.1002/dneu.22024.
  41. Müllegger R.R., Glatz M. Hautinfektionen in der Schwangerschaft [Skin infections in pregnancy]. Hautarzt 2010; 61(12): 1034–1039, https://doi.org/10.1007/s00105-010-2066-9.
  42. Wu S., Ding Y., Wu F., Li R., Xie G., Hou J., Mao P. Family history of autoimmune diseases is associated with an increased risk of autism in children: a systematic review and meta-analysis. Neurosci Biobehav Rev 2015; 55: 322–332, https://doi.org/10.1016/j.neubiorev.2015.05.004.
  43. Steinberg M.L., Boulet S., Kissin D., Warner L., Jamieson D.J. Elective single embryo transfer trends and predictors of a good perinatal outcome — United States, 1999 to 2010. Fertil Steril 2013; 99(7): 1937–1943, https://doi.org/10.1016/j.fertnstert.2013.01.134.
  44. Sullivan E.A., Zegers-Hochschild F., Mansour R., Ishihara O., de Mouzon J., Nygren K.G., Adamson G.D. International Committee for Monitoring Assisted Reproductive Technologies (ICMART) world report: assisted reproductive technology 2004. Hum Reprod 2013; 28(5): 1375–1390, https://doi.org/10.1093/humrep/det036.
  45. Kissin D.M., Zhang Y., Boulet S.L., Fountain C., Bearman P., Schieve L., Yeargin-Allsopp M., Jamieson D.J. Association of assisted reproductive technology (ART) treatment and parental infertility diagnosis with autism in ART-conceived children. Hum Reprod 2014; 30(2): 454–465, https://doi.org/10.1093/humrep/deu338.
  46. Scheibner V., Hancock B. Autism. 2001. URL: http://www.whale.to/vaccine/sch.html.
  47. Barile J.P., Kuperminc G.P., Weintraub E.S., Mink J.W., Thompson W.W. Thimerosal exposure in early life and neuropsychological outcomes 7–10 years later. J Pediatr Psychol 2011; 37(1): 106–118, https://doi.org/10.1093/jpepsy/jsr048.
  48. Price C.S., Thompson W.W., Goodson B., Weintraub E.S., Croen L.A., Hinrichsen V.L., Marcy M., Robertson A., Eriksen E., Lewis E., Bernal P., Shay D., Davis R.L., DeStefano F. Prenatal and infant exposure to thimerosal from vaccines and immunoglobulins and risk of autism. Pediatrics 2010; 126(4): 656–664, https://doi.org/10.1542/peds.2010-0309.
  49. Measles-mumps-rubella vaccine and autistic spectrum disorder: a hypothesis only. Paediatr Child Health 2001; 6(6): 387–395, https://doi.org/10.1093/pch/6.6.387.
  50. Strauss B., Bigham M. Does measles-mumps-rubella (MMR) vaccination cause inflammatory bowel disease and autism? Can Commun Dis Rep 2001; 27(8): 65–72.
  51. Taylor L.E., Swerdfeger A.L., Eslick G.D. Vaccines are not associated with autism: an evidence-based meta-analysis of case-control and cohort studies. Vaccine 2014; 32(29): 3623–3629, https://doi.org/10.1016/j.vaccine.2014.04.085.
  52. Adams J.B., Audhya T., McDonough-Means S., Rubin R.A., Quig D., Geis E., Gehn E., Loresto M., Mitchell J., Atwood S., Barnhouse S., Lee W. Toxicological status of children with autism vs. neurotypical children and the association with autism severity. Biol Trace Elem Res 2013; 151(2): 171–180, https://doi.org/10.1007/s12011-012-9551-1.
  53. Kresser C. Heavy metals and behavioral disorders in children. URL: https://chriskresser.com/heavy-metals- and-behavioral-disorders-in-children/.
  54. Зайко О.А., Баснакьян К.С. Проблема воздействия тяжелых металлов на нейроны головного мозга, их разрушение и дальнейшее развитие инфантильного аутизма у детей. В кн.: Детство, открытое миру. Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции. Омск; 2019; с. 107–110.
  55. Cheslack-Postava K., Rantakokko P.V., Hinkka-Yli-Salomäki S., Surcel H.M., McKeague I.W., Kiviranta H.A., Sourander A., Brown A.S. Maternal serum persistent organic pollutants in the Finnish prenatal study of autism: a pilot study. Neurotoxicol Teratol 2013; 38: 1–5, https://doi.org/10.1016/j.ntt.2013.04.001.
  56. Miodovnik A., Engel S.M., Zhu C., Ye X., Soorya L.V., Silva M.J., Calafat A.M., Wolff M.S. Endocrine disruptors and childhood social impairment. Neurotoxicology 2011; 32(2): 261–267, https://doi.org/10.1016/j.neuro.2010.12.009.
  57. Rossignol D.A., Genuis S.J., Frye R.E. Environmental toxicants and autism spectrum disorders: a systematic review. Transl Psychiatry 2014; 4(2): e360, https://doi.org/10.1038/tp.2014.4.
  58. Wolff J.J., Jacob S., Elison J.T. The journey to autism: insights from neuroimaging studies of infants and toddlers. Dev Psychopathol 2018; 30(2): 479–495, https://doi.org/10.1017/s0954579417000980.
  59. Ecker C., Bookheimer S.Y., Murphy D.G.M. Neuroimaging in autism spectrum disorder: brain structure and function across the lifespan. The Lancet Neurology 2015; 14(11): 1121–1134, https://doi.org/10.1016/s1474-4422(15)00050-2.
  60. Vivanti G., Rogers S.J. Autism and the mirror neuron system: insights from learning and teaching. Philos Trans R Soc Lond B Biol Sci 2014; 369(1644): 20130184, https://doi.org/10.1098/rstb.2013.0184.
  61. Fatemi S.H., Aldinger K.A., Ashwood P., Bauman M.L., Blaha C.D., Blatt G.J., Chauhan A., Chauhan V., Dager S.R., Dickson P.E., Estes A.M., Goldowitz D., Heck D.H., Kemper T.L., King B.H., Martin L.A., Millen K.J., Mittleman G., Mosconi M.W., Persico A.M., Sweeney J.A., Webb S.J., Welsh J.P. Consensus paper: pathological role of the cerebellum in autism. Cerebellum 2012; 11(3): 777–807, https://doi.org/10.1007/s12311-012-0355-9.
  62. Ha S., Sohn I.J., Kim N., Sim H.J., Cheon K.A. Characteristics of brains in autism spectrum disorder: structure, function and connectivity across the lifespan. Exp Neurobiol 2015; 24(4): 273–284, https://doi.org/10.5607/en.2015.24.4.273.
  63. Jeste S.S., Tuchman R. Autism spectrum disorder and epilepsy: two sides of the same coin? J Child Neurol 2015; 30(14): 1963–1971, https://doi.org/10.1177/0883073815601501.
  64. Zerbo O., Leong A., Barcellos L., Bernal P., Fireman B., Croen L.A. Immune mediated conditions in autism spectrum disorders. Brain Behav Immun 2015; 46: 232–236, https://doi.org/10.1016/j.bbi.2015.02.001.
  65. Roane H.S., Fisher W.W., Carr J.E. Applied behavior analysis as treatment for autism spectrum disorder. J Pediatr 2016; 175: 27–32, https://doi.org/10.1016/j.jpeds.2016.04.023.
  66. Encyclopedia of autism spectrum disorders. Volkmar F.R. (editor). Springer, New York, NY; 2013, https://doi.org/10.1007/978-1-4419-1698-3.
  67. Grigorenko E.L., Torres S., Lebedeva E.I., Bondar Y.A. Evidence-based interventions for ASD: a focus on applied behavior analysis (ABA) interventions. Psychology. Journal of the Higher School of Economics 2018; 15(4): 711–727, https://doi.org/10.17323/1813-8918-2018-4-711-727.
  68. Schreibman L., Dawson G., Stahmer A.C., Landa R., Rogers S.J., McGee G.G., Kasari C., Ingersoll B., Kaiser A.P., Bruinsma Y., McNerney E., Wetherby A., Halladay A. Naturalistic developmental behavioral interventions: empirically validated treatments for autism spectrum disorder. J Autism Dev Disord 2015; 45(8): 2411–2428, https://doi.org/10.1007/s10803-015-2407-8.
  69. Эстербрук С.А., Дрейфус А., Орлова Е.А. Обучение учащихся с диагнозом «нарушения аутистического спектра» в обычных классах государственных школ в Соединенных Штатах Америки. В кн.: Инклюзивное образование: результаты, опыт и перспективы: сборник материалов III Международной научно-практической конференции. М: МГППУ; 2015; с. 127–132.
  70. Dawson G., Rogers S., Munson J., Smith M., Winter J., Greenson J., Donaldson A., Varley J. Randomized, controlled trial of an intervention for toddlers with autism: the Early Start Denver Model. Pediatrics 2010; 125(1): e17–e23, https://doi.org/10.1542/peds.2009-0958.
  71. Dawson G., Jones E.J., Merkle K., Venema K., Lowy R., Faja S., Kamara D., Murias M., Greenson J., Winter J., Smith M., Rogers S.J., Webb S.J. Early behavioral intervention is associated with normalized brain activity in young children with autism. J Am Acad Child Adolesc Psychiatry 2012; 51(11): 1150–1159, https://doi.org/10.1016/j.jaac.2012.08.018.
  72. Zhou B., Xu Q., Li H., Zhang Y., Wang Y., Rogers S.J., Xu X. Effects of parent-implemented Early Start Denver Model intervention on Chinese toddlers with autism spectrum disorder: a non-randomized controlled trial. Autism Research 2018; 11(4): 654–666, https://doi.org/10.1002/aur.1917.
  73. Van Daalen E., Kemner C., Dietz C., Swinkels S.H., Buitelaar J.K., van Engeland H. Inter-rater reliability and stability of diagnoses of autism spectrum disorder in children identified through screening at a very young age. Eur Child Adolesc Psychiatry 2009; 18(11): 663–674, https://doi.org/10.1007/s00787-009-0025-8.
  74. Dawson-Squibb J.J., Davids E.L., de Vries P.J. Scoping the evidence for EarlyBird and EarlyBird Plus, two United Kingdom-developed parent education training programmes for autism spectrum disorder. Autism 2019; 23(3): 542–555, https://doi.org/10.1177/1362361318760295.
  75. Сопровождение, обучение и воспитание лиц с РАС: обзор зарубежного опыта. Под. ред. Алехиной С.В. М: ФРЦ ФГБОУ ВО МГППУ; 2016.
  76. O’Rourke J. Inclusive schooling: if it’s so good — why is it so hard to sell? International Journal of Inclusive Education 2015; 19(5): 530–546, https://doi.org/10.1080/13603116.2014.954641.
  77. National Council for Special Education (NCSE). URL: https://www.education.ie/en/The-Department/Agencies/ National-Council-for-Special-Education-NCSE-.html.
  78. Kinnunen T. Validation of non-formal and informal learning with autism spectrum disorder: Finnish workshop as vocational learning environment. Jyväskylä; 2015.
  79. Макушкин Е.В., Байбарина Е.Н., Чумакова О.В., Дем­чева Н.К. Основополагающие задачи и проблемы охраны психического здоровья детей в России. Психиатрия 2015; 4(68): 5–11.
  80. Акбаева Д.Ж., Боброва В.В. Коэффициент людей с расстройствами аутистического спектра в мире и альтер­на­тивные методы его коррекции и лечения. Научное обозрение. Педагогические науки 2019; 1: 54–58.
  81. Алехина С.В. Создание системы комплексной помощи детям с расстройствами аутистического спектра в России: опыт одного проекта. Аутизм и нарушения развития 2016; 14(4): 10–13.
  82. Комплексная медико-социальная и психолого-педагогическая помощь детям с расстройствами аутистического спектра. Информационно-методический сборник. Смоленск: Смоленская городская типография; 2016.
  83. Robins D.L., Fein D., Barton M. Modified checklist for autism in toddlers, revised with follow-up (M-CHAT-R/F)™. URL: https://mchatscreen.com/wp-content/uploads/2015/ 09/M-CHAT-R_F_Rev_Aug2018.pdf.
  84. Canal-Bedia R., García-Primo P., Martín-Cilleros M.V., Santos-Borbujo J., Guisuraga-Fernández Z., Herráez-García L., Herráez-García Mdel M., Boada-Muñoz L., Fuentes-Biggi J., Posada-de la Paz M. Modified checklist for autism in toddlers: cross-cultural adaptation and validation in Spain. J Autism Dev Disord 2011; 41(10): 1342–1351, https://doi.org/10.1007/s10803-010-1163-z.
  85. Seung H.K., Ji J., Kim S.J., Sung I., Youn Y.A., Hong G., Lee H., Lee Y.H., Lee H., Youm H.K. Examination of the Korean modified checklist of autism in toddlers: item response theory. J Autism Dev Disord 2015; 45(9): 2744–2757, https://doi.org/10.1007/s10803-015-2439-0.
  86. Макашева В.А. Распространенность расстройств аутистического спектра: скрининг, региональный регистр. Роль медицинского психолога в лечебно-диагностическом и реабилитационном процессе. В кн.: Современные проблемы клинической психологии и психологии личности. Новосибирск: Новосибирский национальный исследовательский государственный университет; 2017; с. 75–84.
  87. Иванов М.В., Симашкова Н.В., Козловская Г.В., Тяп­кова Н.А. Клинико-психологические подходы к профилактике психических расстройств раннего детского возраста. Психиатрия 2015; 3(67): 22–27.
  88. Иванов М.В., Симашкова Н.В., Козловская Г.В., Ма­ку­шкин Е.В. Эпидемиология риска возникновения расстройств аутистического спектра у детей 16–24 месяцев жизни (данные по России за 2015–2016 гг.). Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова 2018; 118(5–2): 12–19, https://doi.org/10.17116/jnevro20181185212.
  89. Симашкова Н.В., Макушкин Е.В. Расстройства аутистического спектра: диагностика, лечение, наблюдение: клинические рекомендации (протокол лечения). Казань; 2015.
  90. Морозова С.С. Основные аспекты использования АВА при аутизме. М; 2013.
  91. Морозов С.А. Комплексное сопровождение лиц с расстройствами аутистического спектра. M; 2015.
  92. Никольская О.С. Аутизм лечится общением. Аутизм и нарушения развития 2016; 14(4): 35–38.
  93. Lord C., Wagner A., Rogers S., Szatmari P., Aman M., Charman T., Dawson G., Durand V.M., Grossman L., Guthrie D., Harris S., Kasari C., Marcus L., Murphy S., Odom S., Pickles A., Scahill L., Shaw E., Siegel B., Sigman M., Stone W., Smith T., Yoder P. Challenges in evaluating psychosocial interventions for autistic spectrum disorders. J Autism Dev Disord 2005; 35(6): 695–708, https://doi.org/10.1007/s10803-005-0017-6.
  94. Сорокин А.Б., Зотова М.А., Коровина Н.Ю. Скри­нинговые методы для выявления целевой группы «спектр аутизма» педагогами и психологами. Психо­логическая наука и образование 2016; 21(3): 7–15.
  95. García-Primo P., Hellendoorn A., Charman T., Roeyers H., Dereu M., Roge B., Baduel S., Muratori F., Narzisi A., Van Daalen E., Moilanen I., de la Paz M.P., Canal-Bedia R. Screening for autism spectrum disorders: state of the art in Europe. Eur Child Adolesc Psychiatry 2014; 23(11): 1005–1021, https://doi.org/10.1007/s00787-014-0555-6.
  96. Van Heijst B.F.C., Geurts H.M. Quality of life in autism across the lifespan: a meta-analysis. Autism 2015; 19(2): 158–167, https://doi.org/10.1177/1362361313517053.
  97. Nicolaidis C., Kripke C.C., Raymaker D. Primary care for adults on the autism spectrum. Med Clin North Am 2014; 98(5): 1169–1191, https://doi.org/10.1016/j.mcna.2014.06.011.
  98. Kumar B., Prakash A., Sewal R.K., Medhi B., Modi M. Drug therapy in autism: a present and future perspective. Pharmacol Rep 2012; 64(6): 1291–1304, https://doi.org/10.1016/s1734-1140(12)70927-1.
  99. Lord C., Bailey A. Autism spectrum disorders. In: Rutter M.J. Rutter’s child and adolescent psychiatry. John Wiley & Sons; 2011; p. 636–663.
  100. Doyle C.A., McDougle C.J. Pharmacologic treatments for the behavioral symptoms associated with autism spectrum disorders across the lifespan. Dialogues Clin Neurosci 2012; 14(3): 263–279.
  101. Boser K.I., Goodwin M.S., Wayland S.C. Technology tools for students with autism: innovations that enhance independence and learning. Paul H. Brookes Publishing Company; 2014.


Журнал базах данных

pubmed_logo.jpg

web_of_science.jpg

scopus.jpg

crossref.jpg

ebsco.jpg

embase.jpg

ulrich.jpg

cyberleninka.jpg

e-library.jpg

lan.jpg

ajd.jpg

SCImago Journal & Country Rank

Издание зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ФС 77-79187 от 16.10.2020 г.

При перепечатке ссылка на журнал обязательна.